Нынешний сезон для воспитанника магнитогорского хоккея Алексея Бывальцева стал уже третьим в форме «Трактора». В большом интервью «СЭ» первый центр челябинцев рассказал о повышенной ответственности за результат черно-белых, вылете от «Магнитки» в финале конференции, игре в одной спецбригаде с Павлом Дацюком, непростом пути в КХЛ через чемпионат Казахстана и Дальний Восток, а также о впечатлениях от полутора лет в Санкт-Петербурге.
Уход легионеров — не наше дело
— Практически сразу после ухода Седлака стало понятно, что теперь тебе придется занять его нишу. Сейчас чувствуешь какое-то давление из-за роли первого центра?
— Вообще нет. Наше звено уже третий год подряд выходит первым. Я привык к этому и отношусь максимально спокойно. Главное — командный результат.
— Если обобщать, то почему «Трактор» провалился в серии прошлого сезона с «Магниткой»?
— Во-первых, серьезно сказалась травма Седлака после силового приема Панина. Плюс у Пулкки была не менее серьезная травма. Теему рвался в бой, но врачи сказали, что не стоит этого делать. Мы привыкли играть вместе, а тут выпадают одни из ключевых нападающих. Та же игра в большинстве у нас серьезно поменялась во многом из-за этого.
Да и, честно говоря, у «Магнитки» очень хорошо сыграл Кошечкин. Что тут еще говорить? Если он правильно выбирал позицию, то шансов забить было не так много. Зачастую нам приходилось бросать прямо в него. Вдобавок к этому он здорово подчищал клюшкой — вовремя мог выбросить ее, где-то прервать передачу.
— В прошлом плей-офф казалось, что в «Тракторе» произошел надлом в отношениях с легионерами. Были какие-то недомолвки с теми же чехами?
— У нас к ним — вообще никаких. Но было видно, что они сильно переживают из-за всей этой ситуации. Мы редко говорили о политике в раздевалке. Иногда обсуждали новости и то, что кто-то где-то прочитал.
Мы всегда старались успокоить ребят, уверяли, что им ничего не угрожает. Но с родины им писали не очень приятные вещи, угрожали их семьям. Для меня непонятно, когда свои же пишут тебе такое. Они приняли решение уехать и не вернуться. Это не наше дело. Значит, на их место придут другие люди.
— Чей уход из легионеров больнее всего ударил по команде?
— Если выбирать одного, то однозначно Седлак. Таких центров в КХЛ крайне мало. Несмотря на то, как он играл в атаке, он проделывал очень много черновой работы на всех участках льда. Лукаш — реальная машина. Да, по сути, он был моим конкурентом. Но не восхищаться им трудно. Надеюсь, у него все получится в «Колорадо».
— У Лоуренса Пилута в «Тракторе» не было роскошных цифр. Но при этом от знакомых игроков я всегда слышал, что он прямо топ.
— Он одинаково хорошо играет в обе стороны. Он реально пашет и в обороне, и в атаке.
— Когда Пулккинен стал единственным финном, решившим остаться в КХЛ, он вырос в твоих глазах?
— Он очень хороший парень. Когда он приходил к нам позапрошлым летом, то говорили, что у него есть неоднозначные моменты. Но я не сомневался, что Теему вернется.
— У кого бросок сильнее: у Пулккинена или у Бурдасова?
— У Пулкки бросок с ходу точно точнее — у него один из лучших щелчков в лиге. Но у Антона лучше бросок в статике.
Смотрели на Тертышного и думали: «А будет ли так дальше?»
— По цифрам прошлая регулярка у тебя вышла, мягко говоря, не самой лучшей — всего 17 (3+14) очков в 40 матчах.
— Безусловно, это сидело в голове. Первые игры получились скомканными, потому что играл с новыми партнерами. На дистанции психологическое состояние было довольно шатким. Чуть позже поменялись звенья, и стало полегче. К плей-офф подошел уже в нормальной форме. Как раз тогда была олимпийская пауза, которая помогла подготовиться и перезагрузиться.
— Согласен, что сейчас с тебя будет принципиально иной спрос в раздевалке?
— У нас каждый может взять слово. С нами остался наш капитан Серега Калинин. Пришли Антон Бурдасов и Петр Хохряков. Есть Андрей Стась и Алексей Потапов, которые были капитанами в предыдущих командах. С лидерами в «Тракторе» нет никаких проблем.
— Почему вы так крупно сгорели в первом матче межсезонья в Нижнем Новгороде?
— «Торпедо» просто находилось в куда более лучшей форме, чем мы. Они были посвежее, побыстрее. Мы к таким скоростям оказались не готовы. У каждого своя подготовка. На тот момент мы не вышли на свой пик. Может быть, и хорошо, что нам сразу дали по шапке. Все сразу осознали, что легко не будет. Сейчас «Трактору» нужно все доказывать заново.
— Кто вообще в КХЛ сейчас задает тренд в плане игровой модели?
— Мне очень нравится наш стиль. Хотя и говорят, что мы больше играем в обороне. Нет, мы играем так, как можем на сегодняшний день. Тренерский штаб всегда смотрит на наше физическое состояние и уже старается отталкиваться от этого.
Мне импонирует такой гибкий подход. Например, команде говорят: «Сегодня мы будем играть от атаки». А как играть в таком ключе, если у команды нет сил? Нужно пережидать такие моменты. Иначе тебе накидают кошелку, и ты будешь сидеть собирать эти шайбы лопатой.
— Готов к 68 матчам в регулярке?
— Мы очень хорошо поработали летом. Понятно, что предсезонки не хватит на весь чемпионат — нужно будет добирать «физику» уже в сезоне. Говорят, что при 68 матчах сократится количество тренировок. Посмотрим, как оно будет на самом деле и как мы будем себя чувствовать. Все равно все новое — это всегда интересно. Например, в первом месяце будет сразу около 12 игр. И нужно сразу понять, как восстанавливаться при таком графике.
— На предсезонке у тебя очень неплохо получалось взаимодействовать в большинстве с Максимом Шабановым.
— Да, мы успели поиграть с ним еще в прошлом году. Я тогда вернулся после травмы, и мы вместе выходили с краю в звене с Володей Ткачевым. Видно, что Макс — очень техничный парень. Ему дали шанс — значит, надо его забирать. Теперь все в его руках.
— У вас ведь так же резко заиграл позапрошлым летом Никита Тертышный. Тогда был вау-эффект от того, что приехал парень с ВХЛ и сразу начал обыгрывать всех один в один?
— Он реально здорово играл на турнире в Сочи с Абрамовым и Седлаком. Но мы смотрели на него и думали: «А будет ли так дальше?» В итоге все получилось. Надеюсь, он будет прибавлять и дальше.
— На что судьи старались особенно обращать внимание на этой предсезонке?
— Они стараются акцентировать внимание на то, чтобы никто не накидывал «пиджаки» в углах. На тех же вбрасываниях особенно следят за тем, чтобы никто не ставил блок. При этом судьи до сих пор сами привыкают к новым правилам. Отсюда и такое количество удалений. Думаю, в начале сезона все еще будут привыкать к изменениям. Наверное, чуть ближе к концу сентября все устаканится.
— Тебе как центру не кажется, что в КХЛ чересчур строгая и скрупулезная процедура вбрасывания? Нельзя ни коньком сыграть, ни клюшку заблокировать.
— Дело не в этом. Все равно каждый лайнсмен относится к вбрасываниям по-разному. Например, кто-то сразу говорит, что как только я поставлю вторым клюшку на лед, то он сразу бросит шайбу. Потом выходишь на следующую игру, а там: «Ребят, я сразу не бросаю. Вы поставили клюшки, я делаю паузу и только потом ввожу шайбу в игру». Иногда два лайнсмена на одной игре судят совершенно по-разному. Один говорит, что ты хорошо играешь, другой постоянно говорит, что ты нарушаешь. Надеюсь, когда-нибудь судьи придут к общему знаменателю.
Мог закончить карьеру в чемпионате Казахстана
— Твоя профессиональная карьера начиналась в «Горняке» из Рудного. Не было ощущения, что она могла закончиться уже в 17 лет прямо в чемпионате Казахстана?
— Конечно, тогда я не понимал этого — был слишком молодой. В МХЛ у меня был просмотровый контракт. Но потом меня позвал в Рудный Сергей Петрович Могильников, и мы поехали в Казахстан. Это сейчас уже понимаешь, что там можно было и закончить. Получилось как получилось.
— Рудный даже после не самого комфортного для жизни родного Магнитогорска казался деревней?
— Да, сто процентов. Советские панельки были, наверное, самыми красивыми домами в городе. На самом деле мы практически нигде и не были, кроме дома и дворца. Помню, что даже приходилось вещи стирать на арене — постираешься с партнером по комнате и сразу домой на базу. Из развлечений был только компьютер в номере.
— Сложно было психологически не сломаться?
— Нет, каких-то таких мыслей вообще не было. Я тогда вообще не задавал лишние вопросы: куда я еду и зачем. Так получилось. На самом деле, поначалу у меня вообще не шло в «Горняке» — первые пятнадцать игр провел очень слабо, где-то не дотягивал. Но, видимо, тренер видел во мне что-то и дал шанс. Плюс старшие ребята очень помогли — тот же Миша Гаврилов, с которым мы играли в одном звене. Потом уже пошло-поехало, пошли голы, и все стало нормально.
— На «Магнитку» обиды не осталось?
— Нет, не осталось, что ни делается — все к лучшему.
— Сейчас с Магнитогорском что-то кроме родственников связывает?
— В Магнитогорске живет мама, частенько приезжаю к ней в гости, иногда с друзьями встречаюсь. Но ничего глобального.
— В Орске была реальная реинкарнация Советского Союза?
— Я, получается, сначала побывал в Магнитогорске, потом в Рудном, а затем оказался в Орске. Плюс успел поиграть в Усть-Каменогорске. Можно сказать, зацепил почти все маленькие рабочие города. Они похожи между собой, но все необходимое для жизни там есть.
На самом деле, везде привыкаешь. Когда ты молодой, то тебе вообще по фиг, где играть в хоккей. Это сейчас у меня есть семья и дети, которым нужны достойные садики и школы.
Мартемьянов всегда мог сказать правду в лицо
— Вспомни, как ты в свое время оказался в Хабаровске, где карьера резко пошла вверх.
— У меня не особо заладилось во Владивостоке. Хотя когда приехал, то думал, что все будет нормально. Но тут впервые вышел на тренировку после перелета и понял, что очень сильно просел. Буквально через пару тренировок меня отправили набирать форму в Пермь.
Чуть позже подняли в КХЛ, а там на выезде были СКА, «Йокерит» и рижское «Динамо». В Хельсинки уже в первом же матче наше звено пропустило три. В итоге сыграл всего 10 матчей и уехал заканчивать сезон в ВХЛ. Потом снова подняли в первую команду чисто потренироваться. И уже в июне «Адмирал» совершил рекордный обмен с «Амуром», отдав вместе со мной еще 11 человек.
Понятно, что поначалу в Хабаровске тоже было тяжело. Там тоже в первый год были довольно жесткие требования — задача была играть больше в обороне. Тогда в «Амуре» главным тренером был Сергей Шепелев. У него центральный всегда должен был играть наверху с защитниками. Он всегда говорил, что если будет момент, то можешь бросить. Если нет, то главное — не проваливайся сзади. Всегда требовал, чтобы в обороне играли три человека. Понятно, что легионерам позволялось больше. Но зато мне хотя бы давали играть.
Когда пришел Андрей Николишин, то он первое время присматривался к нам. Чуть позже начал просить играть в агрессивный хоккей, постоянно идти в давление. Мне этот стиль подошел. А что? Ты молодой — бегай, отбирай шайбу! А там уже и голы пошли, и больше инициативу стал проявлять.
— За счет чего взлетел тот «Амур» Мартемьянова?
— Просто у Андрея Алексеевича было справедливое и человеческое отношение к хоккеистам. Если ты можешь работать и играть правильно, то ты будешь играть. Он на всех смотрел одинаково. Всегда мог честно поговорить с тобой один на один, сказать правду в лицо. После тренировки с ним можно было поговорить абсолютно на любые темы. Не было такого, что он закрывался от кого-то в тренерской.
При этом начинали мы достаточно тяжело — проиграли в начале чемпионата девять игр подряд. Понятно, что внутри у него все бурлило в тот момент, но внешне он выглядел очень спокойно и старался передать нам свою уверенность. Со временем команда сплотилась, и мы пошли вверх.
— Почти семейная история.
— Да, у нас был очень хороший коллектив. И тренерский штаб, и ребята были на одной волне. Все сложилось очень здорово.
— Какие впечатления тогда остались от работы с Константином Шафрановым, который в штабе Мартемьянова отвечал за большинство?
— Он постоянно показывал нам кучу видео. Плюс всегда спрашивал, как мы видим тот или иной эпизод или розыгрыш. Не было того, что: «Я сказал, ты должен стоять здесь и ни шагу в сторону». Нет, все было довольно демократично. Константин Витальевич всегда интересовался, кому и где удобно играть. У него точно есть какая-то тренерская чуйка. Наверное, поэтому у него все так и получается во всех командах.
— Был вариант, при котором вы могли после прорыва уехать вместе с Ли вслед за Мартемьяновым в «Автомобилист»?
— Честно говоря, уже сложно вспомнить. Наверное, был. Какой-то конкретики со стороны «Автомобилиста» я не припомню. Точно был вариант с «Магниткой». Но мы сами сделали свой выбор в пользу Санкт-Петербурга.
В НХЛ Дацюк всегда разыгрывал в большинстве. И тут он стоит в боксе, а ты бросаешь с ходу. Это очень приятные воспоминания
— После обмена из СКА в «Витязь» не было ощущения, что с тобой наигрались и бросили?
— Понятно, что в первое время психологически мне было не очень. Мне буквально перед одной из утренних раскаток сказали: «Готовься, тебя обменяли». Потом позвонили из «Витязя»: «У нас уже завтра игра. Мы тебя ждем». У меня семья в Питере, а я еще в поездке со СКА — такой геморрой. В голове просто мысль: «Что делать?»
Первые игры за «Витязь» тоже не особо гладко прошли. Хотя меня сразу поставили в первое звено с Семиным и Макеевым. Психологически точно оказался не готов к тому переходу. Отпустило только спустя какое-то время.
— Какой-то позитив из полутора лет в СКА все-таки вынес?
— Да, конечно, был позитив. У меня нет никаких обид ни на «Магнитку», ни на Питер. Это же бизнес. Сегодня ты нужен — завтра нет. Так было, есть и будет. Играл бы лучше — и никакого обмена в «Витязь» не случилось бы. Значит, сам виноват.
Когда играл в «Магнитке», то не был готов тянуть роль лимитчика. Вроде и можно было меня взять, а вроде и нет особой необходимости. В Питере тоже много людей было. Может, это и к лучшему. Когда перешел в «Витязь», то вновь обрел уверенность и начал набирать очки.
— Теплые отношения с Олегом Ли сохранились?
— Мы до сих пор хорошо общаемся. Частенько созваниваемся. Слышал, что в «Автомобилисте» сейчас все хорошо. Я только рад за него.
— Ты говорил, что в детстве твоим кумиром был Дацюк. Когда впервые вышел на лед с ним в СКА, дыхание не перехватывало?
— Нет, но было круто. Поэтому и не жалею, что отыграл в СКА полтора сезона. На тренировках у таких игроков всегда можно было что-то посмотреть. Было прикольно, когда в большинстве Паша играл на пятаке, а я на розыгрыше. Хотя в НХЛ он всегда разыгрывал. И тут он стоит в боксе, а ты бросаешь с ходу. Это очень приятные воспоминания.
— Как центру он тебе что-то дал?
— Да, он постоянно оставался после тренировок. Показывал, как нужно отбирать и укрывать шайбы. Он просто встает, и ты не можешь около пять минут отобрать у него шайбу — устаешь больше, чем на обычной тренировке. Всегда старался подсматривать у него что-то. Понятно, что-то дано ему свыше, какой-то его особый дар ты перенять не можешь. Но все равно всегда можно чему-то научиться.
Источник - Спорт-Экспресс